Она вернулась поздно. От нее пахло вином и плохим настроением.
-Где была?- я привычно подставил щеку для поцелуя,- я волновался!
-Так позвонил бы,- она сплюнула простые слова как ругательства,- у Андрея я была. Он идет на поправку.
Я знал, что она врет. Общий приятель Андрей звонил 15 минут назад
справиться о делах и самочувствии. «Нелогично»,- решил я, и промолчал.
Я знал, где она была. Вернее, с кем. Она выгуливала свое прошлое. Как частенько случалось в последнее время.
Ее Ненаглядное Ненавистное Прошлое. Присыпанное стружкой обиды, пропахшее предательством. В выбеленной обертке «Я не люблю
его больше». В дрянной фальшивой обертке. Зачем встречаться с прошлым, если «не люблю
его» звучит правдой для всех, даже для меня- известного в округе дядьки «меня не проведешь на мякине»?
читать дальше***
Ее всегда было «слишком» для меня.
Слишком наглая, самоуверенная.
Слишком начитанная, с самодовольными очками на дерзкой переносице.
Слишком большая, со своим вечным «слишком» M-размером.
Слишком трагичное прошлое, чтобы быть правдой.
Слишком смешные, или, в пику, трагичные истории из жизни.
Слишком…даже ее чувства были «слишком».
Слишком громкий смех, слишком терпкий голос.
Она слишком часто была раздражена или же шутила по пустякам.
Она слишком часто отпускала колкости и за них же и отвечала.
Она слишком резко говорила о своем здоровье, плевала на него и слишком не позволяла заботиться о себе.
Она слишком заботилась обо мне, черт.
Они и вправду была «слишком»… или « с лишком»?
***
-Ну и как Андрей?
Она резко обернулась. Не стянутый с руки плащ, как живой, прошуршал на пол.
- Я же сказала- идет на поправку! Чем ты слушаешь?!
- Марусь, - я начал уставать от этого балагана,- Андрей звонил, искал тебя. Не ври, что была у него.
На секунду ее «слишком» глаза стали просто невероятными. Но лишь на миг. Актриса, блин, по жизни.
-А кто тебе сказал, что я была именно у того Андрея? Умник, фак.
К запаху вина четко приплелась лоза неприятностей. Я молчал, она презрительно дышала. Она умела так- ее ноздри напоминали изделие советских трудолюбивых чеканщиков по металлу: все четко, резко, остро.
Она прищурила глаза, к образу «Королева в презрении» добавилась графа
«казнить немедля». Я молчал.
Я понимал, что не могу больше жить с этим «слишком». Устал я, и прозрел.
Привычная моя улыбка стекла дождевой водой на подбородок.
-Марусь, слушай, я прошу тебя…
-Что?- она так забавно взвизгнула, аж сердцу стало щекотно, - что «слушай»? Опять оправдания и «ну я же люблю тебя»?
- Марусь,- я нежно обнял пальцами ее странно тонкие запястья,- Маруська моя милая, слушай, иди- ка ты на хрен. НА ХРЕН! Всё.
Аккуратно разжав пальцы, я примирительно поднял руки вверх. И поймал ее взгляд.
Мне стало даже не по себе: и тут поперло ее непримиримое и несокрушимое «слишком»- она слишком испугалась моих слов.
И дрожит подбородок.
И все взаправду.
***
По мере наполнения дорожной сумки ее вещами, пустела сумка сердечная. Я физически чувствовал, как она опустошает ее передо мной. Чтобы я даже не вздумал из жалости передумать и превратить все в потрясающую по жестокости шутку.
На хрен - значит на хрен.
Она не плакала- она была слишком умна, чтобы заплакать
Она не просилась обратно- она была слишком категорична в просьбах.
Она не простилась. И думаю, что не простила- потому что она- слишком.
Я хочу верить, что она в Буэнос- Айресе, или выращивает апельсины в своем саду на побережье Адриатики. Или растит собственных детей в счастливой
семье в Белоярске.
Я хочу верить. Я очень хочу верить. Плохо, что я не сумел «слишком» верить, как умела она.
***
Я до сих пор нахожу в клоках пыли на полу старой квартиры кусочки ее «слишком». Объедки, остатки, останки, обрывки.
Я их собираю на ладонь и несу в коробочку, сделанную из массы полезностей- колодной карты, костяшки домино, зонтика для коктейля, ленты в волосы, улыбки из фольги…
И ссыпаю туда все маленькие части «слишком», в надежде, что когда- нибудь она вернется оттуда за своим богатством, которое помещается в одной- единственной коробке с надписью «после»…(с)
yanova_rattle