Однажды давно, когда я жила в Риме, у меня случился такой день (был как раз сезон зимних дождей), когда мне некуда было пойти. Было сыро, холодно, на мне было кашемировое полупальто, которое насквозь промокло и стало ужасно тяжёлым. Я бродила почти весь день по городу, у меня было совсем мало денег. Ещё у меня были ключи от квартиры, которыми я могла воспользоваться только поздно вечером.
Город был холодным и прекрасным. И безучастным, как и положено Империи.
И я прекрасно помню, что в тот день я думала о том, что в человеческой жизни так много печали и несправедливости. Что очень трудно самому себя пожалеть и утешить, если никто больше не принимает в тебе участия. Что всех спасает, наверное, только любовь. И взаимность.
Я так хорошо помню это состояние ещё и потому, что на тот момент у меня была любовь. Во всяком случае, мне казалось, что была. И она не грела. И ни от чего не защищала.
Казалось, любовь – это светящаяся субстанция, яркая звезда в центре космоса. И когда она, наконец, засияет для тебя, ты будешь спасён. Ты станешь сильным, бесстрашным и неуязвимым. Ты будешь великаном, Гулливером, ты поднимешься над всей этой суетой, и маетой, и неустроенностью… И будешь думать только о высоком и прекрасном.
Но получается как раз наоборот.
Потому что любовь несоизмеримо больше и волшебнее, чем центр нашего космоса. Она и есть этот самый космос. Бесконечный, прекрасный и пугающий. И когда он случается с тобой, ты зависаешь в невесомости – маленький, удивлённый, беспомощный. А потом тебя протаскивает по всем камням, и ухабам, и неровностям, словно штормовая волна сходит обратно в море и тащит по гальке всё, что попалось на пути. И первое, о чём ты думаешь, это не вопрос собственного спасения. Ты думаешь, уцелел ли тот, кто рядом.
Так вот тогда, в Риме, я не умела ещё любить. Во мне этого не было ещё. Я умела быть эгоистичной, капризной, честолюбивой, много мнящей о себе. Я любила игры и провокации, я считала, что мир здорово мне задолжал. Я была неспособна увидеть всю эту историю целиком, а только одну её часть. В которой мне недодали чувств, или эмоций, или заботы…
Потому что вся история – это когда ты смотришь на самого близкого человека, и одновременно (здесь и сейчас) знаешь и чувствуешь: и энергетику знакомства, и весь этот трепет и страх, и момент первого соития, и ваши радостные поездки, и ссоры до слёз, и перемирия до рассвета, и совместные проекты, и его потом предательство, или свою потом измену, и безоблачное счастье, и болезни, и отношения с родителями, и всю злость, которая потом накопится, и всю нежность, которую некуда девать, и ещё счастье, и страх, и ваше расставание, и муку, и боль … всё одновременно.
Иногда я думаю, что всё, что человек может оставить по себе – это историю своей любви. И маршрут своего движения к свету.
И, по факту, это всё равно одно и то же.
(с) pristalnaya